Кол Майклсон умирал уже не первый раз. А если вспомнить о том сколько времени он провел в гробу, когда его закололи кинжалом с пеплом белого дуба, то со счета можно сбиться, сколько парень пропусти лет собственной жизни. Но в этот раз его семья исполнила свое обещание и осветила его тело и Кол попал к предкам ведьм из французского квартала. И бывшему вампиру приходилось не сладко среди этих чопорных мертвецов. Но хотелось верить в то, что вскоре это все закончится и его семья или возлюбленная найдут способ вернуть его к жизни. Такой надеждой он и был жив. Но главное что Давина была жива и любовь к этой прекрасной девушке грело душу, даже в самые ужасные времена. В памяти всплывало их прощание и конечно же последний танец. Хотелось быть храбрым и показать, что уходить не страшно именно из-за этой малышки. Она в свои юные года хлебнула уже достаточно горя и заслуживала спокойной жизни и конечно же счастья. А младший Майклсон прожил не одну человеческую жизнь, но так и не нашел родную душу. А когда она нашлась их очень быстро разлучили. Хотя было интересно в теле ведьмака и чувствовать что-то новое кроме сжигающей жажды убийств и крови. Но похоже парень позабыл, что его развеселая семейка не прощает ошибок и потому он был проклят своим старшим братом за то, что пошел против матери, которая и дала ему второй шанс. Но Кол ни жалел ни о чем, ведь он всегда желал быть частью их долго и счастливо и в конце второй жизни почувствовал истинную заботу. Ведь не смотря на свои дела, братья и сестра бросили все и пришли провести с ним его последние минуты жизни.
И вот теперь он находится среди ведьм, которые частенько вымещают на нем свое недовольство за действие живых. Ведь как и его семья, так и мисс Клэр были у них не в почете. А до последней они хотели добраться и поквитаться с ней за все ею содеянное. Но они плохо знают Кола Майклсона и потому эти их проделки очень быстро закончились, ведь бывший вампир научился хорошо прятаться от этих предков и даже нашел чем себя развлечь. Ведь как оказалось на той стороне есть так же и алкоголь и музыка.
Но сегодня что-то изменилось. Среди этих душ происходили какие-то волнения, словно они кого-то искали. Похоже здесь появился безбилетник. Сердце пропустило удар, какое-то шестое чувство шептало ему о том, что этот незваный гость явился сюда именно по его душу. Поэтому парень решил опередить этих монстров и отыскать того, кто им так понадобился. Он шел по переулкам и бегло оглядывался. И в скором времени его поиски увенчались успехом. И эта была именно Давина Клэр. Теперь стало понятно почему предки так всполошились, к ним заявилась та, кому они так желают отомстить. Поэтому эту сумасшедшую нужно спасать, как можно быстрее и отправить назад, как бы Кол не был рад видеть свою малышку.
- Давина Клэр. Как же я рад тебя видеть. Майклсон бросился к брюнетке и сразу же сгреб ее в объятия. Но оторвавшись, увидел в глазах девушки испуг. И сразу же вспомнил, что она не знает его истинного облика, а помнит лишь Калеба. Так что придется знакомиться вновь и надеяться на то что эта внешность ей так же понравится, ведь она влюбилась в душу, а не в смазливую мордашку.
- Это я. Кол дал ведьме перевести дыхание и осмотреть того, кто так бесцеремонно полез к ней обниматься. Но правда слишком много времени терять было нельзя, ведь ее ищут, а значит им стоило бы скрыться, как можно быстрее. И потому что бывший вампир уже давно изучил те места, где можно будет спрятаться, то взяв мисс Клэр за руку, потянул ее именно туда. И как не показалось бы странным, пришли они именно в бар. Пока девушку ищут по улицам и переулкам, им удастся перевести дух и спокойно поговорить.
- Что тебя привело сюда? Тебе опасно здесь оставаться. Не став терять время, Кол перешел к делу, пусть и хотелось вновь притянуть красавицу к себе и на этот раз впиться в ее губы в страстном поцелуе. Но приходилось сдерживаться, чтобы не напугать ее. Ведь он должен думать не только о своих желаниях, но и о благе той, что забрала его сердце. И он в своей жизни наломал много дров и разочаровывать дорогую ему девушку не хотелось. Пусть счастье лицезреть ее милое личико, переполняло душу бывшего монстра. Похоже она стала его слабостью ради которой он может отдать даже душу дьяволу.

Я знаю, насколько виноват. И ничуть не собираюсь умалять свою вину, даже в тех условиях, что совершенно не хотел наступления подобных последствий.
Нет, даже не так. Я совершенно о них не думал.
Одной ночью изменить сразу три жизни и чёрт с ним,  честно говоря, именно с моей. Потому что я разберусь как-нибудь, а ещё точнее, когда-нибудь, после момента, когда наступит наконец осознание. Ещё неделю назад я был сконцентрирован на своих отношениях с Эрин, заботился только о том, как не пропустить очередного мудака, что пытается ускользнуть от закона и думал, честно говоря, что всё наладилось. Никаких больше кошмаров, от которых просыпаешься ночами в холодном поту и нет больше сомнений в том, что я буквально всё, каждый шаг своей жизни, делаю неправильно. Дело не в глупостях, которые я совершаю, вопреки приказам сержанта. Дело всегда было  в общей целостности. Мне почему-то казалось, что я прекрасно понимаю, что делаю с собственной жизнью.
А теперь всё рушится, словно на карточный домик направили вентилятор с максимальными установками. Ни черта уже не понять и невозможно в воздухе зацепить руками. Я пытаюсь собрать по кусочкам собственные мысли, что работают сейчас в разы хуже инстинктов. И главное, почти впервые в собственной жизни, ощущаю поражающую беспомощность. Я привык заботиться о себе с детства, всегда. Мне много грехов можно было приписать, но не единожды это не было такое отсутствие уверенности в том, как надо поступить, как будет правильно, а главное — за что мне, в очередной раз, взять на себя ответственность. Не важно, что это было, лагерь рейнджеров или полицейская академия. Я всегда знал, чего хочу, а главное — что мне нужно сделать для этого. И ещё ни разу мне не казалось, что я  абсолютно безвольный придурок, не способный властвовать над собственной жизнью. Как сейчас. Как теперь. Я растерян и абсолютно не представляю, как мне с этим справиться.
  Когда возвращаюсь домой — в место, которое мы с Эрин иногда называли таковым в последнее время, дышать становится тяжелее. Мне известны все слова, что я должен произнести сегодня вечером, но даже в собственных мыслях не могу их сказать, словно мозги придавило тяжёлым камнем. Я не боюсь реакции и обвинений, которые последуют в мою сторону — это будет справедливо, по-крайней мере. Дело лишь в том, насколько я не хочу обидеть столь замечательную девушку, которой и доверие мне далось не легко. И я, совершенно не напрягаясь и того не желая, собираюсь его проебать сегодня. Словно все опасения в том, что я не способен на серьёзные отношения — правда. Ни грамма ответственности, никакого чувства заботы о других. И это при всём том, что я хотя бы раз в жизни, по-крайней мере, надеюсь на это, собираюсь поступить правильно. Не знаю, что испытывает ко мне Натали, после двух своих отказов и моего отсутствия в её жизни, на протяжении длительного времени. Но от своего сына... От собственного ребёнка, я при любых условиях не смогу отказаться. Даже если ценой этого станут ещё тысячи ужасающих ошибок.
Знаю, что Линдси дома — ответила на мою смс, пока я был  ещё в дороге. Подумал о том, чтобы заехать за цветами, чтобы смягчить немного собственные слова, но вовремя одумался — выглядело бы как издёвка. Словно, я поздравляю её с тем, что собираюсь бросить. Ну, или есть повод отмечать окончание нашей совместной жизни. Вот так вот разом, ни с чего и с пустого места. Её не было в городе всю последнюю неделю, когда моя жизнь переворачивалась с ног на голову. И наверное, так было даже лучше. Я успел узнать от брата, что отец ребёнка Натали. Узнал у той, что это правда, а ещё, за оставшиеся дни, попытался привести весь этот сумбур в более-менее подходящее состояние. Я не мог ни в чём винить Эрин, что не была даже косвенной участницей всех тех событий. Моя вина, лишь моя и ничья кроме. Даже Мэннинг была лишь частично виновата в том, что столько времени скрывала от меня эту информацию. Но у неё для того хотя бы был мотив. А я... У меня повода для того, чтобы не думать о том, что у поступков бывают последствия, не было буквально никакого. Я не всегда был согласен с позицией Войта по поводу моего поведения, но именно в этом, не мог в данный момент с ним не согласиться. Мне и впрямь, надо было думать.
Но ветер не обратить в другую сторону, в время не повернуть вспять. Я не могу вернуться в вечер нашего свидания с Натали и изменить его финал. Не могу заставить себя думать иначе — поинтересоваться у беременной девушки, не я ли отец, после проведённой совместной ночи. Не могу... Да ни черта я не могу сделать с прошлым, каким бы оно не было. А что ещё хуже — не хочу. Я должен испытывать это чувство — хотя бы потому, что и без того раню Эрин, но не могу найти в себе сожаления за то, что у нас было с Натали. Наверное, мне нужно быть раздосадованным — я не делал выбор в пользу того, чтобы стать отцом ребёнка от девушки, с которой мы никем друг другу не приходились. Но... Нет. Этого тоже не мог.  Я никогда не думал про то, чтобы завести ребёнка. Не в свои двадцать девять лет, по-крайней мере. Но сказать, что сожалею о том, что он появился на свет?
  И самое отвратительное, что я делаю сейчас, по отношению к Эрин — не чувствую в себе сил для того,  чтобы остаться в этих отношениях. Она прекрасна. Правда, прекрасна. До сих пор помню, как не мог отвести от неё взгляда в нашу первую встречу. Дерзкая, наглая, режет как бритва, но всё равно хочется быть рядом. Не пускает меня никогда за руль — но и с этим мы учимся справляться. А ещё, никогда не просит никого позаботиться о себе, даже если знаю прекрасно, как в этом нуждается. Не легко удержать себя на уровне, с ней рядом. Так что, почти счёл за комплимент, когда мы впервые оказались в одной постели. Будь моя воля — я бы многое отдал за то, чтобы никогда не разбивать  ей сердце. Но всё, на что мне остаётся надеяться, так это на то, что я так и не стал важной величиной в её жизни, несмотря на все разговоры о совместном будущем. Потому что  я могу сейчас остаться. Могу сделать вид, что ничего не происходит и попытаться совместить две составляющие в одно — наши с ней отношения и моего ребёнка. И наверное, мы оба даже будем казаться обоюдно счастливыми. А ещё — я буду тянуть её за собой на дно собственной лжи и неуверенности в том, что будет завтра. Мне не нужно бы было думать сейчас об этом, если бы новости не задели былых чувств — тех, которые я испытывал когда-то к доктору Мэннинг. Не стоило бы сейчас всё превращать в проблему, если бы я был уверен в том, что знаю, чего хочу. Может быть, уже завтра, я проснусь с осознанием того, насколько же нереальный я идиот, на самом деле. А скорее всего, это пойму и сегодня, сразу после нашего разговора. Но я не имею никакого морального права заставлять Линдси ждать этого момента. Она не заслуживает ни единого мгновения сомнений в наших с ней отношениях. Возможно, это может звучать как бред, но я слишком уважаю её для того, чтобы оставаться с ней рядом.
Но все мои мысли сейчас — о сыне и ни о чём кроме. Я думаю о нём каждое мгновение собственной жизни, когда мой мозг не занят работой. Не могу сосредоточиться, хоть и понимаю, насколько сильно это подставляет весь отдел. Слишком неожиданно. И я не знаю, насколько долго ещё меня будет поглощать это чувство. А Эрин... Я всегда понимал, что ей нужно шагать дальше. Даже если пытался отрицать этот факт, всеми силами цепляясь за взаимные чувства, которые между нами родились не в самых простых обстоятельствах. Наверное, сегодня мы оба примем лучшее из всех возможных решений. Не знаю. Почему-то не могу даже представить, что Эрин, со всей её гордостью и человечностью, не сможет меня понять.
— Привет. Надя дома? Нам нужно поговорить. Знаю, что не начинают обычно такие вещи с порога, но оттягивать — лишь продлевать агонию. И к тому же, речь идёт об Эрин. О чёртовой Эрин Линдси, грозе всех преступников и самом сексуальном детективе полицейского департамента. Не говорю сейчас о сексе, но знаю, что она тоже не любит долгих прелюдий.
Декотис нет дома, слава богу. Всегда рад видеть эту девчонку, с которой мы нашли общий язык, с момента начала отношений с Эрин, но расставания — вещь личная. И проходить, как правило, должны без лишних свидетелей. Я не боюсь того, что Надя встанет на сторону Линдси, потому что будет в этом абсолютно права. Но мне ... Я бы предпочёл, чтобы меня бросили. При всём отделе или лично, или просто по смс, я не знаю, буквально что угодно. Потому что я не испытывал бы сейчас этого сжигающего чувства, ни на что не похожего. Потому что я не имел никакого права бросать Эрин. Только не в этой вселенной, где всё должно было быть ровно наоборот.
— Слушай... Никогда не умел этого делать нормально. Всегда стараюсь не ранить ничьих чувств, но делаю, как правило, только хуже. Сожалею лишь о том, что Линдси, за время наших отношений, всё ещё не дошла до мысли, что этап со мной уже полностью пройден. Это было бы по-крайней мере, разумно.
Прохожу мимо Эрин в гостиную, даже не стараясь к ней прикоснуться. Меня не хватило бы сейчас даже на вежливое прикосновение, которым я одаривал её, когда мы были в участке. И уж тем более, страстные объятия, которыми обычно встречал её после.
Прекрасно всё понимает, достаточно умна для того, чтобы ловить моменты. Я хотел ею обладать, с того момента, как зацепился взглядом, но только сейчас, когда собирался её бросить, прекрасно понимал, насколько не заслуживаю.
Не трогает меня и не говорит, давая высказаться. Я пытался проговорить свой монолог в собственной голове, по дороге в эту квартиру, но так и не смог его придумать. А теперь, совершенно отвратительно, приходилось импровизировать.
  Прохожу к дивану и присаживаюсь на него, сцепляя руки в замок. Реши Эрин мне сейчас врезать, чтобы я перестал уже молчать, был бы рад. Впрочем, если она сделает это чуточку позже, тоже не собираюсь сопротивляться.
— Эрин, я... Смотрю в её глаза и не  могу приступить к главному. Ощущаю себя так, словно решил поиграть в героя дешёвого сериала, что женскими сердцами способен разбрасываться под настроение в наступивший вечер. Но это не было правдой. Меньше всего мне хотелось бы сейчас делать то, что я собирался.
— Слушай. Ты — самая потрясающая девушка, что была в моей жизни. До сих пор не могу понять, как ты всё же повелась на мой флирт. Хоть и знал всегда, что устоять передо мной невозможно. Слишком натянутая шутка, от которой в данный момент никому не весело. Возможно, в любое другое время, по ситуации. Но сегодня, когда воздух хоть топором руби... Люблю акцентировать внимание на том, что передо мной у неё не было устоять никаких шансов. Но правда, которую мы оба знали, заключалась ещё и  в том, что это никогда не было завоеванием ради галочки в собственной истории. Я искренне, ещё некоторое время назад, думал о том, что у нас может всё получиться. До того, как узнал, что у меня есть ребёнок. И до того, как поймал себя на мысли, что всё ещё могу думать о его матери. — Но, Эрин. Прежде, чем я скажу тебе, что должен, хочу, чтобы ты знала одно. Язык не поворачивается от накатившего чувства вины и раскаяния. Не помню, когда мне было тяжело настолько же. Остаётся успокаивать себя лишь тем, что это, в том числе и для её блага. Не хочу сидеть на двух стульях, выбирая удобную версию жизни. Даже в тот момент, когда Линдси меня возненавидит, я всё ещё буду продолжать считать, что она не заслуживает к себе такого отношения. — Я хочу, чтобы ты знала. Что бы я не делал или не сделаю, как бы ужасно это не выглядело, по отношению к тебе, я никогда не хотел тебя обидеть. Ты — мой друг, вне зависимости от того, что происходит у нас в отношениях. И во всём есть лишь моя вина, но ни грамма твоей. Как бы это не выглядело оскорбительно, я хочу, чтобы ты помнила, что ты всегда будешь для меня одним из самых дорогих людей, и всегда можешь на меня рассчитывать. Пообещай, что будешь всегда помнить это, ладно? Сцепляю руки друг с другом крепче, до побелевших костяшек. Дышать становится тяжело, как при плохой атмосфере, но всё же не свожу взгляда с Эрин. Понимает, отлично понимает, как мне кажется, к чему я веду. Но я не скажу ни слова больше, пока не даст мне это обещание. Я собираюсь её обидеть. Жутко обидеть, того не желая, но совершенно не хочу, при всём том, причинять боль. Я не был человеком, который играл с её чувствами и не хочу стать тем, кому она никогда больше не сможет доверять, вне зависимости от того, останемся ли мы напарниками. Знаю, что ей всегда нелегко даются подобные эмоции, а потому, всеми силами не хочу и предавать их. Отношения в постели — не всё, что нас связывает, мы всегда были чем-то большим. И прежде, чем мы продолжим дальше, я хочу услышать, что Линдси тоже понимает это.

Оранжевый закат ярко пылал над небосклоном, медленно опускаясь за горизонт планеты. Асока стояла посреди небольшой поляны, сплошь усыпанной высокими травами, и с интересом наблюдала за Эзрой. Они совсем недавно познакомились, но Тано было любопытно посмотреть на его тренировку, оценить потенциал этого мальчишки. И зрелище, которое представало перед её глазами, умиляло тогруту.

«Желание быстрого обретения знаний, безудержное стремление обрести как можно больше силы, кого-то он мне напоминает…» — женщина едва заметно хитро ухмыльнулась, глядя на то, как Бриджер резко орудует мечом, а затем решила подойти поближе.

— Сила и мощь, говоришь? Дайка посмотреть, — Асока спокойно протянула руку вперёд, попросив Эзру передать ей оружие.

Хитрый план, как преподать самонадеянному Бриджеру хороший урок, родился за секунду, и ловкие оранжевые пальчики спешно извлекли кристалл из рукоятки.

— Эй, что ты делаешь?! — в один момент послышалось недовольное восклицание Эзры.

— Учу тебя, — резко, дерзко и почти нагло отозвалась Тано, — Попробуй теперь отразить мои атаки и показать мне ту силу, о которой ты только что говорил…

Одним лёгким движением Асока взмахнула рукой, оправляя кристалл из меча Бриджера куда-то в неизвестном направлении, среди высоких изумрудных трав, а вторым — моментально вернула разобранный меч своему «зазнавшемуся» ученику.

Ещё через секунду её белые клинки, будто сами прыгнули в руки тогруте, и, не давая Эзре ни минуты на раздумья, женщина атаковала его.

— Эй, так не честно! Я не могу защититься без кристалла… Я не могу найти его…

Как и думала Асока, посыпались хаотичные оправдания по поводу «жёсткости» её обучения, но Тано изначально была к этому готова, пожалуй, даже она и ждала такой реакции.

— Бои с настоящими противниками никогда не бывают честными. Сконцентрируйся. Попробуй ощутить его через Силу… — быстро бросила короткий совет тогрута, при этом не переставая всё так же настойчиво нападать на Эзру.

Взмах мечом, ещё один, очередной приём… И вот её тактика удалась.

«Похоже, Эзра действительно учится так же быстро, как я предполагала», — только и успела про себя подумать женщина, прежде, чем новая её дерзкая атака легко была блокирована уже полностью собранным световым мечом Бриджера.

— Надеюсь, этот урок чему-то тебя научил, — загадочно ухмыляясь, Тано деактивировала свои белые световые клинки и чуть отошла от Эзры.

Ответ, который она получила от Бриджера, полностью её удовлетворил. Будь то, джедай, или серый джедай, не столь важно, никогда нельзя забывать о самоконтроле, никогда нельзя поддаваться пьянящему соблазну быстрого обретения мощи и гордыне, никогда нельзя терять гармонию и баланс с Силой. Асоке хотелось верить, что она, сейчас, в самом начале пути молодого джедая, смогла донести до него эту простую, но первую и крайне важную истину.

Желание непомерной Силы, гордыня, самопревозношение, излишние несбалансированные эмоции ведут на тёмную сторону. И хоть Асока уже давно не была джедаем в полной мере, она почему-то чувствовала, что должна была уберечь от подобных ошибок, уберечь друзей и близких, так, как когда-то она не смогла уберечь… Его…

Оранжевый закат ярко пылал над небосклоном, медленно опускаясь за горизонт планеты. Асока стояла посреди небольшой поляны, сплошь усыпанной высокими травами, и с интересом наблюдала за Эзрой. Они совсем недавно познакомились, но Тано было любопытно посмотреть на его тренировку, оценить потенциал этого мальчишки. И зрелище, которое представало перед её глазами, умиляло тогруту.

«Желание быстрого обретения знаний, безудержное стремление обрести как можно больше силы, кого-то он мне напоминает…» — женщина едва заметно хитро ухмыльнулась, глядя на то, как Бриджер резко орудует мечом, а затем решила подойти поближе.

— Сила и мощь, говоришь? Дайка посмотреть, — Асока спокойно протянула руку вперёд, попросив Эзру передать ей оружие.

Хитрый план, как преподать самонадеянному Бриджеру хороший урок, родился за секунду, и ловкие оранжевые пальчики спешно извлекли кристалл из рукоятки.

— Эй, что ты делаешь?! — в один момент послышалось недовольное восклицание Эзры.

— Учу тебя, — резко, дерзко и почти нагло отозвалась Тано, — Попробуй теперь отразить мои атаки и показать мне ту силу, о которой ты только что говорил…

Одним лёгким движением Асока взмахнула рукой, оправляя кристалл из меча Бриджера куда-то в неизвестном направлении, среди высоких изумрудных трав, а вторым — моментально вернула разобранный меч своему «зазнавшемуся» ученику.

Ещё через секунду её белые клинки, будто сами прыгнули в руки тогруте, и, не давая Эзре ни минуты на раздумья, женщина атаковала его.

— Эй, так не честно! Я не могу защититься без кристалла… Я не могу найти его…

Как и думала Асока, посыпались хаотичные оправдания по поводу «жёсткости» её обучения, но Тано изначально была к этому готова, пожалуй, даже она и ждала такой реакции.

— Бои с настоящими противниками никогда не бывают честными. Сконцентрируйся. Попробуй ощутить его через Силу… — быстро бросила короткий совет тогрута, при этом не переставая всё так же настойчиво нападать на Эзру.

Взмах мечом, ещё один, очередной приём… И вот её тактика удалась.

«Похоже, Эзра действительно учится так же быстро, как я предполагала», — только и успела про себя подумать женщина, прежде, чем новая её дерзкая атака легко была блокирована уже полностью собранным световым мечом Бриджера.

— Надеюсь, этот урок чему-то тебя научил, — загадочно ухмыляясь, Тано деактивировала свои белые световые клинки и чуть отошла от Эзры.

Ответ, который она получила от Бриджера, полностью её удовлетворил. Будь то, джедай, или серый джедай, не столь важно, никогда нельзя забывать о самоконтроле, никогда нельзя поддаваться пьянящему соблазну быстрого обретения мощи и гордыне, никогда нельзя терять гармонию и баланс с Силой. Асоке хотелось верить, что она, сейчас, в самом начале пути молодого джедая, смогла донести до него эту простую, но первую и крайне важную истину.

Желание непомерной Силы, гордыня, самопревозношение, излишние несбалансированные эмоции ведут на тёмную сторону. И хоть Асока уже давно не была джедаем в полной мере, она почему-то чувствовала, что должна была уберечь от подобных ошибок, уберечь друзей и близких, так, как когда-то она не смогла уберечь… Его…

«Охота» нынче вечером не задалась. То ли отпуск в аду отбил ему чутье,  и Дин выбрал неудачный бар, то ли в этом городе был дефицит на одиноких и доступных красоток, но единственная симпатичная брюнетка, на которую Винчестер положил взгляд, отшила его раньше, чем он успел приземлиться на соседний стул за стойкой, посоветовав катиться подальше вместе со своей «похотливой улыбочкой». Таких провалов Дин на своем веку еще не помнил. Что тут у них, район высоких моральных принципов? Уж простите, такая работа, на цветы, конфеты и прочую романтическую лабуду времени не остается.
Очевидно, что пора было и впрямь перебазироваться в другое место, для того хотя бы, чтобы отвлечься от этого позорного недоразумения, сбившего с него враз всю харизму. Не сидеть же теперь тут одиноко в лучах своего позора в надежде на внезапную удачу.  Только вот прежде бы избавиться от выпитого пива, а потом уже продолжить поиск, не спеша и с умом, а не соваться в первую попавшуюся дверь.
Заморачиваться делением посетителей на мальчиков и девочек хозяева заведения не стали:  отвели под частные дела две  маленьких туалетных комнаты.  Отвинтив кран, Дин склонился над раковиной, чтобы плеснуть себе воды в лицо, сгоняя хмель, а в следующую секунду его сердце пропустило удар.
- Твою ж… - глубоко вдохнув, Винчестер проглотил оставшуюся часть ругательств и прислушался к ощущениям, проверяя, бьется ли еще в груди привычный ритм. Пусть вся их жизнь состояла из сплошных скримеров, такое явление – перебор даже для этой безумной реальности. – Кас, это чертов сортир! Нельзя…
Вода щипала глаза, стекая со лба, и, утершись рукавом куртки, Дин только безнадежно махнул рукой, бросая очередную затею разъяснить пернатому правила поведения в человеческом обществе. Скажешь, что надо постучать прежде, чем входить, так в следующий раз он материализуется где-нибудь в кладовке или за окном третьего этажа и точно доведет их с Сэмом своим стуком до инфаркта.
- Ну, спасибо, что хоть не минутой раньше, - и ему очень не хотелось знать, как именно Кастиэль так точно подгадал момент.
Сарказм и язвительность чаще всего выходили за пределы восприятия ангела, пусть Винчестерам и удалось добиться некоторых положительных сдвигов в этом деле, так что Кас наверняка примет эти слова за искреннюю благодарность. Впервые Дин был рад тому, что с постельной темой на сегодняшний вечер не сложилось: страшно представить, сколько было бы криков, объявись вдруг странный чувак в плаще посреди спальни. Да и ему самому, надо думать, подобный поворот сюжета надолго отбил бы всякие плотские желания. И как с ребенком, заставшим родителей в неудачный момент, – потом до утра пришлось бы отвечать на вопросы «а почему?», «а зачем?», «а как?..» Хлопнув ладонью по рычагу крана, Дин перекрыл воду и, снова обернувшись, ткнул парня в плаще пальцем в грудь.
- Шаг назад. Личное пространство. Только в толчок не рухни.
Ему понадобилась еще пара секунд на то, чтобы прикрыть глаза, перевести дух и прокрутить в голове весь тот бред, который только что нес Кас. И после признать, что единственной понятной мыслью из сказанного была угроза падения очередной печати.
- Итак, - вот за что можно было похвалить Кастиэля, так это за умение ждать, пока ему ответят. Серьезно, Дин был уверен: скажи ангелу, чтобы тот подождал, пока ты вернешься, – и через сутки обнаружишь его в том же сортире, ровно на той же клеточке выложенного в шахматном порядке черно-белого пола. – Крест, знамение, смерть с косой, монстр под кроватью. Я-то здесь при чем? Хватай свою ангельскую кавалерию, и скачите спасать печать. Я могу пристрелить монстра, если он тебя пугает, но все остальное уже по вашей части.
Еще не так давно (по земному летоисчислению) самооценка Дина знатно бы раздулась: подумать только, ангел заявился просить о помощи! Теперь же Каса он знал вполне хорошо, и понимал: тот сейчас запросто, не моргнув глазом, способен заявить, что ему нужен человек в качестве наживки. И вообще-то подойдет любой, но раз с Дином ангел знаком лучше, чем с другими шестью миллиардами людей, то в первую очередь решил предложить почетную миссию именно ему. Никогда не зазнавайся в присутствии пернатых – нет лучших спецов по скидыванию с небес на землю.

С момента, когда Кли и Альбедо остались одни, прошло не так много времени. Привыкшие, что о них заботится кто-то постарше, а именно мама Кли — Алиса, дети, иначе их назвать нельзя было, не особо заботились о себе самостоятельно. Но всем весёлым денькам и радостям приходит конец и не за горами настал тот день когда Алиса покинула Мондштад, оставив детей под присмотром Ордо Фавоуниуса, а маленькую Кли под надзором Альбедо, что стал их членом семьи после прибытия в город Свободы.
Но и сам Альбедо был подобен неопытному ребёнку, который теперь заново учится ходить. И как ни странно, эти две личности нашли помощь вдруг друге, дополняли свои недостатки в любви и заботе проявляя её каждый по-своему. Оба были детьми, что превосходили умы всех своих сверстников и винить их в этом нельзя. Но и так Кли оставалась ребенком, несмотря на все свои пристрастия к взрывам, механизмам и бомбочкам, её любовь к Додоко была велика, так, что при любой первой встрече она представляла своего лучшего товарища и друга всем, без исключения.

Верно, как это не представить?! Не хорошо.

Урчащий животик заставил малышку остановиться и отвлечься от собственных дел, так кропотливо всё это время во что она была погружена. Верно, создание прыг-скок бомбочек шло полным ходом, они не с потолка появляются, и не архонтом присылаются из Селестии! Кли спрыгнула со стула, бросив все свои приспособления на столе и прислушалась. В тишине рёв был куда сильнее, подобно рёву дракона или рычанию собаки. Сомнений не осталось.
Она хотела кушать. Стоило ей об этом подумать, как рёв повторился, а чувство голода стало одолевать малышку со всех сторон. Сколько уже времени прошло с того момента как они кушали? Явно не пару часов.

Подхватив Додоко в руки, что всё это время лежал рядом на столе, обняв его и крепко прижав, Кли покинула комнату в которой находилась. Это был простой дом в городе, ничем не отличающийся от любого другого. Единственным отличием его от остальных — служил балкон на втором этаже, что выходил на здание и сад ордена. В этом домике они жили вместе с Алисой, Альбедо и Додоко. Но после уезда, их стало на один меньше. Кли не могла не грустить каждый раз вспоминая разлуку с мамой, но хорошо старалась держаться при остальных. Лишь немногие знали, как чувствовала себя малышка в первые дни и Альбедо был одним из них. Несмотря на все приятные моменты которые с ними случались за время, что прожили двое вместе после уезда мамы, случались и не приятные казусы...

— Альбедо? — позвала негромко Кли алхимика когда покинула комнату. Но дом отозвался тишиной. Для них двоих оставленная площадь была большой, но тут было много просторного места для баловства детей — так считала Алиса, а потому этот дом и был выбран в качестве жилья ранее. Закрыв за собой дверку и начав поиски, Кли остановилась возле закрытой двери. Пару раз подергала ручку, но та не поддалась; закрыта изнутри. Недовольно скорчив рожицу и хмыкнув, Кли не стала дожидаться и побежала на кухню.

В животе очередной раз заурчало, когда Кли стала искать ингредиенты для бутерброда. Сейчас она хотела есть что угодно, несмотря на то, что всё последнее время они с алхимиком и питались разве что бутербродами от Кли, с луком. Грустно осознавать, хотелось чего-то вкусного, эти бутерброды скоро начнут приходить в кошмарных снах и пугать. Тяжело вздохнув, она решила попробовать сделать что-то новое. Самое главное не взорвать впоследствии кухню...
Полностью погружаясь в попытки что-то сделать и приготовить, кухня стала превращаться в шумное помещение. Однако пока что ничего дельного не выходило.

Странным был Александр. Растерянным что ли.. Не крутым генералом, который только что спалил десятки людей и технику, не выкосил гектары земли — он был человеком, осознающим себя небольшим среди огромного пожарища. Словно душа его обнажилась и выползла наружу. Алина давно не видела его таким.. видела тогда у стола в кабинете, год назад, когда еще совсем студенткой пришла вечером поговорить и руки их соприкоснулись. Оба тогда еще удивлялись простому явлению: Усилитель и Святая зарождали необычную силу, радужным облаком высвобождали и озаряли все вокруг. Тогда в кабинете ее было мало, а здесь в лесу — могучий поток частиц, спаливший все на своем пути.

Страшно Алине. Поняла она, что Александру тоже не по себе. Смотрит на него сверху вниз, когда тот присел на связку дров, брошенную крестьянами.

Так необычно видеть границу жизни и смерти. Там где два гриша — там все сохранилось, а если вперед посмотреть, шагов на триста — дальше выжженная пустыня и искрящийся углями тлен. Удушающий запах гари наполняет все собой  и долго рядом стоять наверняка тяжело тому, кто присутствует в реальности. Взгляд опять упал на одинокого человека у границы тлена на связке дров.

— Уходи отсюда, — произнесла Алина, кивнув на зарево, — ветер может смениться..

Жаль никого не осталось рядом. Один Кириган в реальности. Крестьяне ушли. И если что пойдет не так — не поможет никто раненому Морозову. Только Алина.

Силы ее, правда, подкосились. Она долго в проекции и только что отдала много света. Пока не произнес это Усилитель, не обращала внимание. Настолько случившееся взбудоражило. Адреналина много, может спалить еще страну, если надо. И ошибается Морозов. Ошибается.. Уверена Алина, но дрогнула уверенность. Ведь объективно гриш перед ней умнее и знает о проекции больше. Это видно прямо сейчас, теперь. Даже когда хочется обесценивать и унижать его в отместку за прошлое. Ведь он сражался с ней! Там в коридоре подземье они сошлись друг против друга. Много боли причинил. Мучал ее друзей и убивал! Хотелось обесценивать и унижать такого, но реальность твердила, что Кириган все еще мудрее их всех вместе взятых и знает больше. Возможно из всех гришей последний на этой земле, кто столько прожил. Опять возрождается невольное уважение и восхищение. Сложно упрекнуть того, кто может и знает как делать. Только этот человек раскрывал в Алине те качества, о которых она даже не подозревала. И было это печально.

-У озера может быть опасно, — произнесла Святая, понимая что прав Морозов. Устала она. И будет если два дня есть сладости и спать, восстанавливая силы, в дикой местности порвут смертного генерала на куски звери или люди. Да и рана может загноиться. -Тебе нужно быть в доме, под крышей, если пламя не перекинется на него и ветер не  сменится. Это опасно, Александр. Одному человеку в лесу без стаи тяжело..

Наверное не до конца осознает это тот, кто веками жил один, но со своею силой. А теперь один, но без силы. Ему придется питаться как придется, мерзнуть и отбиваться тем, что попадет под руку. Когда Алина порвет связь и закроет проекцию, судьба Киригана покроется мраком. Его потеряют из виду. И что будет дальше, знает только Единый. Тревожно.

“До Фьерды тут ближе, чем до Ос Альты”. Да. Именно так. Нет времени Алине отдыхать. Ей придется выступить с солдатами, чтобы срочно отыскать гриша в лесах. Чтобы пленить.. или спасти? Ей почему-то захотелось его спасти!

Он обещал дождаться. Но сможет ли выстоять против искушения бежать или против тягот жизни один? Благородное лицо пусть  и покрыто шрамами, грязью и прическа растрепалась, но все еще жива стать в нем, сила человеческая и мужественность.

— Я вернусь. Обязательно.

Алина еще раз посмотрела на своего и противника, и наставника. Почему-то поймала себя на мысли, что хочет запомнить его именно таким. Задержала свой взгляд. Настоящий.. как тогда у стола в кабинете. Таким она его тогда еще любила.

Святая оборвала связь и вернулась в реальность, ощущая своим затылком мягкую подушку под головой, на теле одеяло и перину пуховую. Снова дома, снова дворец царя.

Кейа махнул бокалом в сторону и рассмеялся над очередной не такой уж смешной шуткой. Это не имело значение: в своем состоянии блаженного довольства и легкого опьянения ему было глубоко все равно на уровень шуток, произносимых его людьми. Ему было хорошо и смешно от любого действия, происходящего вокруг: от выкриков ударного отряда, завистливых вздохов постовых и просто беспечного любопытства от гражданских, который и знать не знали, хотя может и догадывались, о готовящейся операции и случившемся массовом задержании очередной банды расхитителей, воров и разбойникво, а еще охотников на ценный антиквариат. Достояние их истории, не хухры мухры! Впрочем, рыцари ордена не всегда умели держать тайны, так что половина города наверняка хотя бы слухи слышала о произодшем.
Как минимум потому что их Почётный рыцарь отрдена, Путешественница со своей очаровательной летающей компаньенкой, обыскали весь город в поисках загадок, котрые Кейа лично спрятал для них. И сейчас эта самая Путешественница, Люмин, ужинала вместе со всеми участниками событий. Она, в отличии от рыцарей, не выглядела особо довольной. Кейа ее в целом понимал, но игнорировал. Мало ли кто был им не доволен, да весь город хоть раз, да были ему не рады. А то и не два и не три. Владелец Доли Ангелов так точно видеть его не желал, да будто у Дилюка есть выбор: не пустить Капитана Ордена в таверну отмечать удачную операцию? Да где это видано, его бы просто не поняли пришедшие рыцари. Хотя о плане Кейи он если не знал, то догадывался и был вполне против. Не то что бы его мнения спрашивали, прочем, он и не стеснялся его высказывать.
Например сейчас его уровень недовольства можно было отследить по тому, но он не обслуживал Кейу за стойкой, оставив эту ношу Чарльзу. Тот был совершенно не против заработать на пьющем вино как воду Кейе и с удовольствием обновлял ему бокал.
К середине вечера шумиха поулеглась. Кейа был ужо достаточно пьян, чтобы спокойно сидеть в уголке барной стойки и размышлять о вечном. Немного вслух, немного сам с собой, немного с Дилюком, которому некуда было деться. Ворот его рубахи распахнулся сильнее обычного, манжеты запачкались каплями и пылью, да и сам он выглядел уставшим и немного помятым. Меланхоличное настроение не мешало Кейе щебетать с подходящими к нему людьми словно славная птичка или просить новуюрцию вина, пусть Дилюк и пытался его остановить. А когда он не пытался? Все, что делал Кейа, в его глазах было не правильным, так какая разница, как в действительности поступать, если результат удовлетворяет запросам?
Впрочем, не только его брат был с этим не согласен.
— Люмин, дорогая, тебе не понравился праздничный ужин? Если что-то не так, только сообщи, я обязательно найду как исправить ситуацию, — голос его был как обычно игривый, когда Кейа, замечая еще большее недовольство Путешественници, и решив, что это все же надо исправлять, раз уж даже вкусная еда не помогла ей, отправился улучшать настроение и менять атмосферу уныния.

На Лофу не то что дни, а целые годы и десятилетия летели стремительно. Когда у людей в запасе были века или даже тысячелетия, им не было нужды следить за временем. Вот только Дань Фэну прошедший год показался дольше целого века. Тоска замедлила течение времени, но как с ней справиться, старейшина не знал. Снаружи сковывала неопределенность, а внутри Дань Фэн отчаянно метался, словно дикий зверь в клетке.

В тот вечер, когда Инсин заснул на плече Дань Фэна, они так и не пошли пускать фонарики. Старейшина не стал будить друга, потому что тот явно устал, и стоило дать ему отдохнуть. Убедившись, что тот крепко спал, Дань Фэн перенес его на постель. Заботливо убрав волосы со лба Инсина, он уселся в изголовье кровати и прикрыл глаза. На самом деле, не так уж важно было, чем именно они были заняты – пили ли чай, пускали ли фонарики или же просто спали, – главное, что они делали это вместе. Будучи верховным старейшиной видьядхара, Дань Фэн понимал свою значимость для окружающих, но одно дело быть нужным своему народу и совсем другое – быть нужным близкому человеку. Он знал, что даже если Инсин в итоге добьется сердца Байхэн и перестанет проводить с ним столько же времени, сколько сейчас, он хотя бы сейчас сможет наслаждаться моментами, проведенными наедине.

К сожалению, разлука с Инсином пришла гораздо раньше, чем Дань Фэн ожидал. Очевидно, в помощи с Байхэн друг уже не нуждался. Верховный старейшина время от времени замечал Инсина рядом с соратницей. Спрашивать о том, в каких теперь они состояли отношениях, было неприлично, поэтому Дань Фэн просто постарался не навязываться. Впрочем, и сам Инсин не искал встреч: по-видимому, все его силы уходили на покорение женщины. В каждую встречу квинтета старейшина ожидал увидеть на поясе Байхэн сделанную Инсином флягу, но то ли она не приняла подарок, то ли сам Инсин так и не решился его вручить.

Дань Фэн не понимал, что именно чувствовал, но ощущал себя совершенно разбитым. Все валилось из рук, собраться с мыслями было сложно, и старейшина никак не мог избавиться от ощущения, будто что-то забыл или потерял. Эта зияющая пустота внутри мучила, но Дань Фэн молчал, пытаясь отвлекаться на дела своего народа. На самом деле он, наверное, хотел бы, чтобы Инсин сам подал ему хоть какой-то знак и показал, что все еще хотел поддерживать отношения, но тот, наоборот, все больше отдалялся. То у него не было времени, то уже были другие планы. Они не перестали общаться полностью, просто Инсин сохранял дистанцию, а Дань Фэн отчего-то не мог найти в себе решимости ни преодолеть стену, построенную другом, ни вызвать его на серьезный разговор. На все это наложились видьядхарские проблемы, с которыми нужно было разбираться, и новые битвы с порождениями Изобилия. Так прошли месяцы, но все чаще Дань Фэн возвращался воспоминаниями к вечеру, проведенному вместе с Инсином. Ласковые прикосновения, нежные взгляды, тепло и уют – сложно было не думать о том, как все это было приятно, и не сокрушаться, что оно было так скоро утрачено.

Очередную встречу квинтета Дань Фэн пропустил. Он уже почти пришел на место встречи, но, увидев, что Инсин был поглощен общением с Байхэн, развернулся и ушел раньше, чем кто-либо заметил его присутствие. Крепко сжимая в кулаках ткань своих одежд и сцепив зубы словно от боли, старейшина отправился в сад и опустился на землю перед водой. Это было невозможно, неправильно, но теперь даже смотреть на Инсина с Байхэн было невыносимо, словно лисица украла то, что прежде принадлежало только ему. Дань Фэн коснулся пальцем воды – водная гладь зарябила, по поверхности поползли круги. Старейшина отнял руку от воды и коснулся пальцем края глаза. По скуле скатилась капля воды, и Дань Фэн тяжело вздохнул, задумчиво глядя на собственное отражение.

Он не был человеком, он никогда не смог бы дать Инсину то, что могли дать другие. Даже в коренных жителях Лофу было больше человечности, чем в нем. Можно было бы попробовать побороться за внимание Инсина, но что Дань Фэн мог ему предложить? Наверное, так же думал и сам Инсин. От этой мысли старейшина почувствовал, как стало тяжелее дышать. Как жаль, что до перерождения было еще долго – забыться, исчезнуть было бы гораздо легче, чем продолжать жить, коря себя за неспособность что-либо изменить и удержать рядом с собой кого-то, кто был дорог.

Устав, наконец, жалеть себя, Дань Фэн поднялся на ноги. Он был неправ, считая, что ему нечего было предложить Инсину, и даже если потом их пути окончательно разойдутся, он должен был сделать хоть что-нибудь, чтобы как минимум отблагодарить друга за то, что тот позволил ему почувствовать себя хотя бы немного ближе к людям.

Вечером перед днем рождения Инсина Дань Фэн без предупреждения пришел к его дому. Отвлекать его в сам день рождения он не хотел: наверняка у друга были планы – с теми, с кем ему теперь было интереснее проводить время. Старейшина постучал в дверь. В его руке было два фонарика; его желание за этот год не изменилось, а что насчет Инсина? Хотел ли он загадать то же желание, что и год назад?

Когда дверь открылась, Дань Фэн показал другу фонарики.

— В прошлом году нам так и не удалось их пустить. В этом году я подготовился, – старейшина неловко улыбнулся. – Пойдем.